Дневник похода женской группы по Хибинам, и реакция на него мужской половины клуба. |
Участники :
|
И.Ж. Доброго всем дня. Вот и обещаный рассказ о походе. Собственно, это дневник Аленки, которая была у нас официальным летописцем, слегка сдобренный нашими с Ольгой комментариями (надеюсь, они не портят основной текст). Эпиграфы от Жука :
"... потемок дней моих в сугробах..." (ВФ, из переписки с МП) "Три сестры, три сестры, Черно-рыже-белой масти В том далеком краю, Где не ходят поезда..." (БГ, из альбома "Навигатор") ХИБИНЫ 9927.03.99. Вот мы и едем. Не верится, что все сборы и приготовления позади, и вокруг только покачивающийся, подрагивающий на стыках, родной мир поезда. Первая прогулка на станции. Полузабытое ощущение. Ликование, тянет скакать и шалить. А впереди поезда виден синий лес у горизонта. Дали синие или дымные? Чудесное состояние, когда восприятие обостряется, освежается, и начинаешь видеть, чувствовать все вокруг. И мир, заведенный и движущийся каруселью, приобретает особый смысл Заснеженная просека, манящая вдаль. Пушистая елочка, выглядвающая из ровной снежной белизны поляны. Рельсы, плавно поворачивающие, убегающие вдаль к горизонту. Полузасыпанные следы на снегу. Гладь снежного озера, горбушки леса на том берегу. И подрагивающие в бутылке три гвоздики у окна. Хорошо! Хорошо ехать в поезде. Хорошо, что с нами едет команда мужиков (Макс А-в, Вовочка Б-кий, Вано, Клест, Игорь Р-кий). Хорошо жить в поезде и ловить разные состояния: прелесть впитывания мира за окном, сближение и прояснение нашей женской команды через обмен репликами, через душевный разговор, приятный тонус и желание нравиться в окружении дружественной мужской команды, ощущение полета и счастья от Жукиных песен и пушистых снежных елок за окном.
Жук : Выходим на вечерней станции. Совершенно сказочно запрокинуть голову к небу и смотреть на падающие хлопья. А они падают, падают из безграничного, синего неба. Из далекого ниоткуда летят навстречу мне, касаются лица. Удивительно!
28.03.99. Последние полчаса в поезде. Остановка. Выскакиваю подышать. Апатиты. Синее-синее утро, нежный, тихий снегопад, ровный и чистый свежевыпавший снежок, на котором так приятно оставлять следы. Вот и наши Нефелиновые Пески. Вылезли из поезда, идет мелкий снег, небо серовато, безветрие. Поднимаю глаза в сторону нашего пути и вдруг вижу горы. Что-то на мгновение застревает в груди. Боже мой, как давно я вас не видела! Здравствуйте! Эти силуэты за лесом это что-то необыкновенное, захватывающее. Как хорошо, что мы все-таки выбрались сюда! Отошли от станции, стали одевать лыжи, и тут у Жука отвалилось кольцо на палке. Первый женский ремонт - привязать веревочкой. Но мужики не дали. Вано достал проволоку из рема и сам замотал. В 7.13 старт. Мужики быстро удаляются по лыжне, а вскоре и развилка, где наши пути расходятся. Идем по припорошенной лыжне. Снег под ногами изумительный! Когда сдвигаешь его лыжей, он похож на иголочки, на мокрую шерсть большого лохматого пса в промозглой Кандалакше . Все вокруг радует глаз. Веточки сосен с набившимся в иголки снегом похожи на больших бело-зеленых гусениц с длинными мохнатками. Вот стоят два сиамских пенька-близнеца, и на каждом округлый сугробик, как пасхальное яйцо. А рядом кружево еловых веток, аккуратно посыпанных снегом до последней веточки, до последнего пальчика. Проходим ручей, другой. Где-то должна быть просека. Но вместо этого лыжню пересекают следы двух мышек, потом двух зайцев, потом куницы-лисицы, которая питается на завтрак туристками. Но вот после очередного ручья лыжня сворачивает направо, и мы радостно идем по ней. Есть такой хороший способ ориентирования в мартовских Хибинах - лыжни, спасибо друзьям-туристам. Идем по-над ручьем. Развилка, на которой родилось название БабХибинВтроем. Жук боится, что правая лыжня ведет на Импульс, и мы уходим влево-вверх. Лыжня спусковая, рассыпавшаяся широким веером. А потом она как-то невзначай теряется совсем. Тут-то и оказывается, что тропежка, казавшаяся неглубокой на старой лыжне, на самом деле по колено и выше. К тому же все происходит на склоне, который мы траверсируем между деревьями. Лыжи проваливаются в снег, застревают, буксуем, одним словом, тропим. Ольга : В какой-то момент впереди идет Ольга. Вдруг кольцо на ее палке срывается и оказывается чуть не у темляка. Звучат "Фе!" в адрес Борисыча, который чинил эту палку 2 года назад и давал вечную гарантию. Достали проволоку, плоскогубцы. Ольга возится с палкой, через некоторое время изрекает: "Проволока замерзла - не гнется". Но с ремонтом она все же благополучно справилась. Пошли дальше. Тропежка стала переходить со склона на ровное место, стало полегче. Можно пройти несколько шагов, как белый человек на лыжах, а потом все равно проваливаешься, как енот босиком. Снова увидели ЛЭПину, на этот раз совсем рядом, и нашли под ней лыжню. Ура! Свернули с ЛЭПины, свалились с крутого бережка к ручью и нашли другую лыжню. Хорошо, люди! Уверенно идем по ней вверх (опять же спусковая). Выходим к красивейшему месту. Мы на крутом берегу, ручей сильно внизу, а тот берег скала, полуприкрытая снегом, с соснами, можжевельником, очень живописная, одним словом - Калевала. Продолжаем двигаться вверх, потом сваливаемся с маленького обрывчика и пересекаем скальное ущелье, наверно, Аку-Аку. Еще немного вверх, и вот через 6 часов гуляний по лесу мы вышли из зоны леса. Поднимаемся по долине. Жук показывает висящие то тут, то там лавинки. Хребет временами закрывается чачей, и мы принимаем мудрое решение встать. Жук : 13.00. Отходим назад на 100 м. к во-он тому кустику. Ставимся и еще 2 часа строим стенку из снеговиков . Пока строили, бухнула лавина невдалеке, ночью сошло еще несколько. Около 16 ч., наконец, заползаем в домик. Хорошо! Ольга : Через некоторое время вылезаю из палатки по делу. Хребты, обступающие нас, поражают величием. Рядом с ними кажешься лилипутом, а рядом с карликовыми деревьями - Гулливером. Удивительно, они кажутся миниатюрными копиями больших, настоящих деревьев. Озеро внизу молочной белизны с островами, а на склоне рядом обнаруживается голубейший натечный лед. 29.03.99. Утром очищаем тент палатки от россыпей алмазов, которыми одарил нас вчерашний снего-дождь. Жук : Поднимаемся по склону между камнями, частыми серпантинами. Вид на озеро открывается все шире, просторнее. Видны белые горбы Чуни-тундр. Озеро и горы вдалеке если и не залиты солнцем, то гораздо светлее, чем серая мгла над Хибинами. Там временами проглядывает изумительное голубое небо. Роскошный вид, окрыляющие дали. Наверху замечаем движущуюся по дальнему склону Хибинпахкчорра группу. Люди. Удивительно после вчерашней пустынной долины. Выходим на самый верх, обозначенный нами, как перевал Дамское Счастье. И с удовольствием пускаемся траверсировать Хибинпахкчорр. Снег под ногами такой разный: то фирн с острыми стрелками-перышками, то с круглыми блямбочками, то пушистый снежок с волнами от ветра, норовящий подлипнуть, то торосы-заструги. Ольга : Обходим траверсом Хибинпахкчорр, оставляя далеко внизу р.Гольцовку, любуясь далями, не взирая на довольно сильный ветер с озера. Спускаемся в долину Меридионального. Сначала так радостно ехать вниз, ну, наконец-то, используем лыжи по назначению. Но потом бесконечные серпантины по фирну утомляют. Радует только вид хребта напротив. Он похож на большого толстого слона со складочками кожи, или на неравномерно набитый мешок, так причудливо его прорезают долинки ручьев. Спускаемся ниже, начинают появляться сначала кусты, потом большие деревья, поначалу большие сушины, потом вполне живые елки, березки. Несколько минут уже вполне тропежки, и удачно находим лыжню, спускаемся в зону леса, наконец-то, безветрие. После перекуса продолжаем идти по лыжне, встречаем пустой шатер, потом его обитателей, ручей Меридиональный, и неожиданно обнаруживаем себя просто в полной цивилизации : набитые лыжни, люди снуют туда-сюда. Приятно радует, что кроме привычных поджарых, тянущихся к небу елок, есть еще и родные сосны. Одна похожа на дуб мощной, гордо раскинутой кроной, другая на пижму в плоской шапке из вельвета , третья с причудливо изогнутыми ветками - на восьмирукое индийское божество. Жук : Лыжня, как в парке, живописно вьется среди деревьев, сбоку ручей с окошками воды и голубого на срезе льда. И тут пошел снег. Это так красиво. Неторопливые снежинки кружатся меж сосен, сразу как-то оживляя пейзаж. Но снегопад продолжался совсем недолго, зато вскоре появилось солнце. Островки голубого цвета маячили сегодня по небу то тут, то там, и вот, наконец, разъяснилось до такого подарка. Все сразу стало каким-то праздничным, искорки и тени на снегу, зелень елок и сосен преобразилась и посветлела. И не беда, что потом тучи снова загородили солнце. Все равно хорошо! Идем вдоль Меридионального, интересуемся у всех про Часнайок. Вот и он. Находим уютное место на его берегу в окружении сосен и молоденьких елочек. Как хорошо стоять здесь и просто смотреть вокруг на хребты гор, на сосны, ручей, голубую полоску неба у горизонта, впитывать, вбирать в себя все это. Как хорошо, что я здесь. Ольга : А вечером около палатки раздался хруст снега под чьими-то лыжами. Какой-то мужик, эдакий пожилой ловелас (судя по голосу): "Я вас весь вечер по долине искал, а вы в такой ямке спрятались. С манюней ходите? (Ишь, считает быстро) Что же вы от нас ушли? Там место рядом было. Палатка-то у вас какая маленькая, тесно, наверно. Ну, спокойной ночи, мы вас завтра разбудим." И пошел, покряхтывая и поскрипывая, того гляди, развалится. Уже вечером выскочила я босиком побегать, а там лунища полная! Красота! Тени лунные на снегу. Хорошо-то как, только ноги мерзнут. 30.03.99. Утром решили встать в 6 ч. Будильник, которому накануне было холодно звонить, я на этот раз положила на грудь. Там он и запищал в предутренних сумерках. Захотелось мне узнать, что же такое ранний подъем в холодную. Закремнилась, набрала снега из тамбура, запалила горелки. Потеплело, тут и кумы повылезли. Пока возились с завтраком, поднялся ветер. Небо чистое, горы розовые, а по хребтам, да и по деревьям в долине шумит, и по склонам снежные смерчики гоняет. Наверху ветер такой, что след самолета сдвигается весь целиком параллельным переносом. Около 8 ч. окончательно решали, что в такое дуло не полезем, но уж больно красиво розовели хребты. И оставив Ольгу с Жуком спать-дремать в палатке, я пошла наверх. Жук : Ольга : Хорошо идти налегке по старой лыжне, припорошенной легким снегом. Через некоторое время лыжня выводит к ручью. Часнайок здесь открыт и весело и жизнеутверждающе журчит между снежных шапок камней. А на том берегу сгрудилась стайка молоденьких сосенок, над которыми возвышается, раскинув руки-ветки, будто обнимая, заботливая мама-сосна. Поднимается из-за хребта солнце. Здравствуй, Солнце! Это вам не восход из-за девятиэтажки в городе. Все вокруг сразу проясняется, становится радостнее и чище. Ручей сверкает, переливаясь струями и водопадиками. Вода! Живая, незамерзшая. Вода - это жизнь. И солнце - это жизнь. Оно уже ласково греет лицо и искрится блестками на снегу. А горы? Горы - это жизнь?.. Бог их знает, чем они одарят смельчака, отважившегося нарушить их покой. Но здесь и сейчас я вас люблю, мои Хибины, и преклоняюсь, не могу наглядеться. Что-то во мне изменилось к лучшему, раньше я не помню у себя такого восторга и счастья от гор, мира вокруг. Общаюсь с двумя елками, стоящими совсем рядом. Они такие теплые, так приятно гладить их по стволу. А кора у них совсем другая, почти гладкая, без смолы, больше похожая на какую-нибудь осину, чем на хвойное дерево. И ветки внизу растут необычно, по несколько веток пушистым новогодним букетом торчат из ствола совершенно горизонтально, потом метр гладкого ствола, и еще букет, в другую сторону. Я поговорила с ними, пожелала счастья и пошла выше. Елки и сосны постепенно уступают место лиственному кустарнику. Сонные кусты стоят, раскинув ветки густой паутиной. Вид позади меня раскрывается все шире и просторнее, вот они горы, хребты, долина внизу, Имандра вдалеке, за ней у самого горизонта еще видны тундры. Слева от меня поднимается величаво мощный мужественный отрог с нависающими скальными выступами. С четко прорисованной внизу группой высоких елок. Именно он чем-то неуловимо привлекает меня, притягивает взор, кажется воплощением гармонии. Поднимаюсь все выше, зона леса кончилась. Вокруг белоснежные горы, голубое небо, только к солнцу подбирается какое-то вытянутое, лохматое облако. И сзади меня из-за хребта появляются несколько таких же длинных серых облаков, расходящихся веером из одного места, как лучи, как будто кто-то тянет свою темную пятерню к солнцу. Поднимаюсь полого на какой-то пупырек местного значения. С него уже видно пер.Импульс сзади, такая резко очерченная глубокая щель в хребте. А вот уже видно и седло Южного Чоргорра. Здороваюсь и прошу разрешения пройти его завтра. Еще стою, вбирая в себя весь этот мир, запоминаю до мелочей, до маленьких веселых серых и белых облаков над Имандрой. Пора возвращаться к обещанным 11 часам. Спуск - просто подарок! Мягкими, округлыми серпантинами вокруг моей подъемной лыжни. Не то, что вчера, где надо было останавливаться на каждом повороте и тормозить, чтоб не разносило на фирне. А по лесу по мягкому снежку просто лучше не бывает! Домчалась сверху до палатки за 10 мин. вместо выделенных на это 30. Наверху небо уже все затянулось облаками, и мне показалось, что ветер кончился, но это просто хребет меня загораживал. А внизу ветер по-прежнему шумит по долине и гоняет флаги по другому хребту. Так что сидим. В 13 ч. уже сплошная серая мгла. В 15 ч. пошел снег, и хребты пропали из видимости напрочь. Жук потравила байки, поговорили о своем о девичьем и легли спать. Славно придавили с 15 до 20 ч. Вечером поели, попели, легли в 1 ч.ночи. 31.03.99. Встали в 8 ч. По хребтам чача, но зато полный штиль. Собрались за 2.5 ч. вместо 3.5, вот что значит теплее: и молекулы быстрее двигаются, и туристки быстрее собираются. Жук : В 10.30 выход. Поднимаемся вверх. Да, идти с рюкзаком - это не то, что налегке бегать. Трудно принимает нас Южный Чоргорр, идем действительно медленно и печально. Подлип, толстый и мокрый. Иногда он сам отваливается от собственного веса, иногда приходится бить копытом, или бить палкой по копыту. Поднимаемся все выше, идем по руслу Часнайока, вокруг каменные айсберги, увешанные бахромой сосулек. Наконец, с неизбежностью входим в тут чачу, которая лежит на хребтах. Здесь я впервые узнала, что такое белая мгла. В этой снежной белизне глаза с трудом различают расстояния и рельеф. Напряженно высматриваю теряющуюся временами лыжню, и порой приходится останавливаться, нагнувшись, не только чтоб отдохнули плечи, но и чтоб глаза посмотрели на яркий рыжий цвет моего комбеза. Жук : Вдруг вижу поперек цепочку птичьих следов с таким несуетным выражением: а, живу я здесь, хожу, куда вздумается, могу и вашу лыжню пересечь. А вообще продвинутые птички на Чоргорре живут: под самым перелетным взвалом (а, блин, т.е. под перевальным взлетом) построена маленькая иглу, и вокруг следы, но только птичьи. Видно, что ходили, топтали, конфеты ели. Загадочно... Последние метры подъема. Каждый шаг выглядит весомым и обдуманным, так медленно мы переставляем лыжи, увешанные подлипом. Но вот и перевал. Победа! 14.15. Сидим, пьем чай с честно заработанной шоколадкой. Подходит группа, которую мы видели еще 3 часа назад, и все удивлялись, как медленно они идут и часто сидят. Думали, может, школьники. А тут 5 здоровых мужиков и 3 девицы, говорят: "Ну, вы и загоняли нас, еле догнали" . Ничего ж себе! Мы все ждали, когда же они нас обгонят, лыжню проложат, а они выехали на хрупких женских плечах и еще говорят : загоняли . Спускаемся пешком, уж больно круто, да и висит что-то сбоку. Зато спуск получается быстрый, веселый и неутомительный. Внизу садимся рядом с той группой одеть лыжи, заодно намазав их. А нас угощают шоколадкой и сухарями в обмен на Жукины песни. С удовольствием проводим полчаса, и уходим мы опять-таки первыми. Когда мы уже одели лыжи, появляется большая черная птица с благородным изгибом крыльев и парит совсем невысоко рядом с нами. Проплыла величаво по воздуху, посидела на камне неподалеку, сделала еще один круг почета и улетела. Как будто посланник хозяина долины. Начинаем спускаться. Как хорошо, когда лыжи скользят, когда не надо подниматься. Да и погода - подарок: ветра по-прежнему нет, а теперь и небо голубое проглядывает, обзор. Красота! Удачно срезаем угол вправо на спуске, и вот уже появляется плечо Петрелиуса, полузалитое солнцем, полускрытое дымкой. Удивительная картина. С удовольствием мягко скользим вниз, постепенно спускаемся до кустов и выходим на торную тропу к Петрелиусам. Красиво вокруг, но усталость уже сказывается, идем совсем не спеша. Уже миновали поворот на Восточный Петрелиус. Иду, любуясь невыразимо красивой картиной. Солнце проглядывает из туч, через дымку цветом напоминая луну. А вокруг него то ли стрелы с длинным оперением, наконечники которых сливаются в солнечный диск, то ли крылья птиц, летящих к солнцу, то ли просто облака, но невозможных цветов и переходов, от проникновенно-жемчужного через серый к такому глубокому, совершенному, сине-свинцовому цвету, обрамляющему хребет. И подкова Петрелиуса, укутанная сверху синим облаком, с белоснежным холмом внизу, таким четким на фоне тени горы. Останавливаемся на снежной поляне у каменной гряды. Все камни засыпаны сбоку снегом, а сверху, видимо, сдуло, и выглядывают из снега такие зубцы и башни, белые с черной окантовкой. Удивительные украшения придумывает себе природа. Пока ставили лагерь, небо совсем расчищается. Чача на хребтах просто растворяется или улетает легкими облачками, оставляющими неуловимые, трепетные тени на склонах гор. Вершина Петрелиуса раскрывается и сверкает белоснежной кромкой на фоне голубого-голубого неба. Все трещины на обращенной к нам стене прорисованы белым, и он горделиво красуется перед нами во всей своей мощи. Вниз по долине красота далей, а прямо перед нами красота живых камней. Так приятно ступать по ним таким шершавым и теплым после холодного снега, и приютившим на себе нежный упругий ягель с беззащитными ягодами. Налюбовавшись на красоту, готовимся к холодной ночевке, т.к. небо абсолютно чистое. Однако все меняется быстро и непредсказуемо: уже через 2 часа все затянуто облаками, и в разрыве далеким приветом горит одинокая, кажущаяся знакомой звезда. 1.04.99. Утром встали в 8 ч., все в чаче, но она постепенно расходится рваными клочьями, открывая нежную голубизну то тут, то там. Да, горы в своей мудрости не растрачиваются на то, чтоб производить впечатление, они просто творят эту красоту для себя. А нам лишь посчастливилось быть свидетелями этого чуда. Выходим в 10 ч., удается собираться все быстрее, сегодня всего 2 часа. Поднимаемся по вчерашней лыжне, на перевале чача, постепенно поднимается ветер. Зато хребет напротив сверкает белоснежными зубцами и отвесными стенами. Подъем все круче. Ольгина больная лодыжка вынуждает ее идти без лыж, а мы с Жуком серпантиним у нее перед носом. Но когда снег становится не таким глубоким, выясняется, что пешком все же быстрее, и Ольга исчезает в чаче за перегибом. Вот и перевал. Жук : Ольга : Спускаемся сначала пешком, потом плавно скользим в долину Малой Белой. Разгораются споры, где же Рамзай. И тут чача начинает таять прямо на глазах. Появляется гребень хребта, плечо Петрелиуса. Садимся подождать, и через 10 мин. перед нами сверкающая на солнце долина, все хребты и перевалы четко выделяются на фоне голубого неба. Жук : Вот и Рамзай. Откинув сомнения, идем прямо к нему. Белоснежные великаны обступают со всех сторон, и снова мы одни в большой долине. Три женщины и горы. Tet-a-tet. Это огромно и невыразимо. Вот и щель Рамзая. Справа стена будто седая от мелкой пороши и натечного льда, слева - отогретая солнцем, с легким звоном роняющая бисер крошечных сосулек. На дне ущелья снегопады и ветер вылепили макет хребта, по узкому гребню которого и идем. А потом спуск, катуха, по сторонам округлые белоснежные холмы, переходящие один в другого. Все залито солнцем. Курорт! Длинный живописный спуск. Солнце греет наши лица ласковыми прощальными лучами. Спускаемся к озеру Мал.Вудьявр. Лыжня обходит его слева. Роща полукарликовых берез чем-то напоминает парк. Выходим по ней к зимнику. Здесь слышим самую потрясающую фразу в наш адрес из прошедшей мимо группы : "Слышь, мужики, до чего эмансипация дошла: бабы по одному ходят" . Потом дорога в Кировск, автобус, цивилизация. Собираем всеобщее внимание к нашей уникальной команде. На вокзале радостно встречаемся с нашими мужиками, взахлеб обмениваемся впечатлениями. Жук : Через 2 часа уезжаем на московском поезде. Едем навстречу весне мимо синих манящих рек под голубым небом. ЦИТАТНИК ПОХОДАМакс А-в (задумчиво глядя в окно): Ольга: Вовочка (подъезжая к Нефелинам): Макс (уже вылезли из поезда): Вовочка: Жук (вечером): Аленка: Ольга: Ольга: Аленка: Ольга: Жук: Ольга: Ольга: Ольга: Жук: Ольга: Ольга: Ольга: НЕМНОГО ФИЛОСОФИИЧем хороши мужики в походе:
Чем хорош женский туризм:
С.Б. В который уже раз перечитываю дневник Женской Хибинской Экспедиции и понимаю, что он неправильный. Не пишут таких дневников в Хибинах! Каждый раз, вспоминая Хибины, я представляю себе сумашедшие ветра, белую мглу, людей, с трудом передвигающихся навстречу ветру. Или утомительные поиски сушины, пилку дров до изнеможнения, копание пещеры на шквальном ветру и остальное в таком же духе. Ну не представляю я себе зимний поход, особенно в горы, как прогулку по парку и любование голубым небом и белыми облачками. Рубиться так рубиться, и никакой романтики. Романтика - потом, дома, в рассказах о том как мы все круто прошли! Похоже, есть что-то особенное в женском походе, о чем они не договаривают: или маршрут и рюкзаки у них нежные и легкие ( как-то странны такие эпитеты по отношению к зиме в Хибинам) или ( даже страшно подумать об этом ) они такие крутые, что им непочем ни подлип толщиной в 50 сантиметров, ни шквальный, опрокидывающий ветер, ни тропежка по колено. ( Вот тебе, Стеф и Kirche, Kuche, Kinder). Девушки, откройте секрет, вы ведь нас, простаков, дурите! Вы только вчитайтесь в текст: Подлип, толстый и мокрый. Иногда он сам отваливается от собственного веса, иногда приходится бить копытом, или бить палкой по копыту. Им явно нипочем этот подлип, если они умудряются так ласково отзываться о слое снега в 50 см, налипшему снизу и превращающему скольжение в переступание на колодках! Часнайок здесь открыт и весело и жизнеутверждающе журчит между снежных шапок камней. А на том берегу сгрудилась стайка молоденьких сосенок, над которыми возвышается, раскинув руки-ветки, будто обнимая, заботливая мама-сосна.. Собратья, может я какой-то грубый неотесанный мужлан, но ни разу "стайка молодых сосенок" по сторонам Часнойока (вспомните это место, примерно за полчаса до начала цирка перевала Ферсмана) не вызывала у меня никаких эмоций кроме жалости, что это не сушняк, и что тропить в таком лесу среди каменюг не в пример тяжелее, чем на 200 метров выше по насту. Тут-то и оказывается, что тропежка, казавшаяся неглубокой на старой лыжне, на самом деле по колено и выше. К тому же все происходит на склоне, который мы траверсируем между деревьями. Лыжи проваливаются в снег, застревают, буксуем, одним словом, тропим." Ах, поручик, Вы когда-нибудь тропили на склоне по колено и выше? Очень странные ощущуения.... Ставим палатку, делаем стенку. Чача, воспользовавшись этим, превращается в полную гадость - видимость метров 20. Не видно даже крутизны склона. Рядом с палаткой смутно угадываются кусты. Стенку украшаем гвоздИками, каковые подарил Саня Т-н на вокзале. Ну конечно, что же еще делать в чаче, как ни украшать лагерь гвоздИками? Странный вопрос. В общем, все очень странно и рождает непонятные подозрения. Аленка, мы с тобой не один котел каши на скалах съели, открой мне страшную тайну, это вы так прикидываетесь, что в Хибины, как в Сосновку с детьми погулять, ходите или это халява была? Или, как не ужасно, вы трое такие крутые. (Я спрашивал Жука; ясно, что она ответила, но я не верю). С восхищением и недоумением. А.Т. Вы, молодой человек, родить попробуйте, тогда и поговорим. А если серьезно, то, на мой вкус, все определяется отношением. А крутость она не только в мускулистых лапах прячется, но и в способности развлекаться в говне гвоздиками. В.Ф. СБ> (Я спрашивал Жука; ясно, что она ответила, но я не верю). Это напрасно. Людям надо верить. Тем более это правда. С.Б. Я конечно верю людям и тем более Ирке. Но она, как и любая женщина, говорит то, что чувствует. Что чувствует в этот момент( момент моего вопроса). Но это, конечно, расходится с тем, что (что?) было в Хибинах. Это то (!!!) мне и хотелось узнать! В.Ф. Один, кстати, из важнейших секретов успеха - это писать письма в формате plain text, а не html. Я думаю, как только ты обратишься к такой практике, ты сразу заметишь прилив энергии в верхних чакрах, легкое жжение в кончиках пальцев и особую ясность сознания. Конечно, женское трио - это особая, труднодостижимая в полевых условиях магическая конструкция, и она во многом определяет успех, но соблюдение собственной кармической гигиены безусловно необходимо для воина. Поэтому, Серега, бросай ты этот хтмл, не доведет он до добра, да и subject пиши лучше латиницей. Мы еще им, теткам, покажем, у кого подлип круче. И.Ж. А чего я там тебе ответила? СамОй интересно, а то не помню. С.Б. Ты ответила что, очевидно, крутые!? Но прочитав, Аленкино письмо, пришедшее чуть позже, начинаю подозревать, что это была военная хитрость - сходить в поход. Конечно, конечно, вы готовились к Хибинам, но делали это так , что попали почти в Сосновку. Вот это да! О.К. нет, я не поняла: как это мы готовились к Хибинам так, что попали в Сосновку, если мы вообще ни к чему не готовились? И потом, при внимательном прочтении нашего дневника, в конце оного можно обнаружить раздел "чем хорош женский туризм", в котором есть пункт (сейчас посмотрю) - пункт 2. Сделать из Хибин Сосновку в Хибинах, а не в Сосновке Хибины из Сосновки - да, мы это сделали :))))) |